|
Я не вижу ничего особенного, что снялся в 44
фильмах и двух телесериалах. Я считаюсь одним из первых каратистов Австралии и
был в свое время ведущим мастером стиля Годзю-рю, неоднократно становился
чемпионом страны. Плюс двадцать лет работал телохранителем звезд шоу-бизнеса
“Роллинг Стоунз”, Дэвида Боуи… В общем, мне есть, за что уважать себя, но
повышенного внимания к себе я не требую. Хотя иногда оно
приятно.
В 1976 году я и мой друг и
партнер Боб Джоунс решили пригласить для показательных выступлений Чака
Норриса – мы знали его по американским журналам,
где его имя упоминалось в каждом номере раз по 20 с таким же количеством
фотографий. Чак прилетел в Австралию, его выступления прошли прекрасно, он
высоко оценил мой уровень, плюс ко всему мы подружились. И Чак пригласил меня к
себе в Калифорнию. Но попал я туда только три года спустя – в качестве
телохранителя и личного тренера певицы Линды Ронштадт. После гастролей она
улетела домой, а я начал тренироваться вместе с Норрисом. Он как раз готовился к
съемкам фильма “Октагон” и пригласил меня на небольшую роль. А еще я помог
режисеру, родному брату Чака – Аарону ставить сцены боев. С этого все и
началось. Потом мы снимались вместе с Чаком в фильмах “Вынужденная смерть” и
“Око за око”, в телевизионном сериале “Уокер – техасский
рейнджер”.
 Получается, что в кино я
пришел именно благодаря Чаку, тем более, что сразу после “Октагона” друг Чака –
Пэт Джонсон, сделавший карьеру как постановщик сцен поединков, пригласил меня на
съемки фильма “Сила пятерых”. На роли пятерки главных героев пробовались более
ста известных мастеров – Бенни Уркидес, Билл Уоллес и Джо
Льюис… Я сразу решил, что шансов у меня нет: эти
люди известны всем, а меня, австралийца, здесь никто не знает. Однако после
демонстрации техники роль я все-таки получил. И с тех пор уже не спрашиваю себя:
“Почему эта роль должна достаться мне?” Я спрашиваю: “Почему эта роль досталась
не мне?”
Все мои фильмы – обычные боевики, т.е. фильмы
категории “Б”. Но благодаря им я приобрел огромный опыт и расчитываю вскоре
перейти в более высокую категорию. На мой взгляд, лучше набраться опыта в таких
фильмах и потом оказаться к месту в картине экстра-класса, чем сразу получить
шанс сыграть со звездами, провалиться и исчезнуть с экрана
навсегда.
 С помощью того же Пэта Джонсона я
попал и в Гонконг – он работал с Джеки
Чаном в фильме “Большая драка”, после чего решил,
что я идеально подойду Чану как партнер. Тут как раз начались съемки фильма “Мои
счастливые звезды”. У Джеки там была небольшая роль, а главную исполнял его
названный брат Само Хунг, который был еще и постановщиком картины. Само –
известнейший мастер кунг-фу, актер и режисер, в Гонконге к нему относятся, как к
Спилбергу в Голливуде. Короче, получив приглашение, я вылетел в Гонконг, не
раздумывая. Хотя, как оказалось, задуматься стоило бы. Съемки шли день и ночь,
за сутки удавалось поспать максимум час. И так – три недели подряд. Температура
в студии не опускалась ниже сорока градусов – кондиционеров не было и в помине.
По-английски, кроме меня, толком никто не говорил – я словно оказался на другой
планете. Кормежка была ужасной – раз в день съемки прерывали на полчаса и давали
каждому по маленькой чашке риса с крошечным кусочком мяса. Драться приходилось
серьезно. Когда репетировали центральный поединок – его можно увидеть на
популярной кассете “Лучшее из боевых искусств”, - Само Хунг нанес мне несколько
таких ударов, что я еле дотянул до финального кадра. Помню, когда после первого
дня съемок я приполз на часок в гостиницу, то сказал себе: “Если я выдержу это,
я выдержу все, что угодно”. В итоге я выдержал, в Гонконге меня зауважали, и я
снялся там еще в шести фильмах: с Джеки Чаном в “Сити-хантере” и в нескольких
картинах с Синтией Ротрок.
 Из моих более сорока ролей
положительными были только пятнадцать. В Гонконге, скажем, мне давали
отрицательные роли потому, что положительные там есть кому исполнять. К тому же
я превосхожу того же Джеки в росте и весе, и публике нравится, когда маленький
китаец побеждает большого белого. Что ж, если зрители тебя ненавидят и жаждут,
чтобы главный герой поскорее разделался с тобой – значит, ты хорошо поработал.
Так что у отрицательных ролей, на мой взгляд, только один минус: красавица
всегда достается положительному герою, а я остаюсь ни с чем.
Но в жизни я женским вниманием никогда обделен не
был, в том числе и в Голливуде. В 1993 году я женился на некогда популярнейшей в
Австралии фотомодели Джузи Грин. За два года до нашего знакомства она была на
съемках на Амазонке, попала в страшную катастрофу, еле выжила, заново училась
ходить, говорить, дышать. Привлекло меня в Джуди прежде всего то, что она –
настоящий боец.
 В 1972 году в Австралию
приехали на гастроли “Роллинги…” Я был достаточно известной личностью, и меня
попросили поработать с ними. Мы настолько подружились с Миком Джаггером, что я
даже тренировал его какое-то время.
Телохранительство имеет одну интересную
особенность: ты не можешь уйти от того, что происходит или вот-вот произойдет.
Быть телохранителем – значит быть психически готовым к смерти. Если ты к этому
не готов – значит обманываешь и себя и клиента, которого обязан уберечь от любой
напасти, если потребуется – закрыть собой от пули. А это
нелегко…
Помню, как на концерте “Стоунз” на стадионе в
Аделаиде толпа смяла полицию и кинулась к сцене. Почему-то публика была
настроена очень агрессивно – полицейских жестоко избивали. Нас, охранников, было
всего пятеро, и стало ясно, что долго нам не продержаться. Однако мы свалили
первых нападавших и смогли выстоять до той минуты, когда подоспели
спецподразделения по борьбе с беспорядками.
 В том же году приехал Дэвид
Боуи. На его выступление пришла очень специфическая публика, многие во время
концерта начали выкрикивать нацистские лозунги. В какой-то момент Боуи быстро
взглянул на меня, а потом в зал. Я проследил за его взглядом и увидел в пятом
ряду здоровенного парня, размахивающего металлической цепью, конец которой
больно бил по головам двух стоявших перед ним молодых ребят. Они были в крови,
но никто не обращал на это внимания, а звать на помощь было бесполезно – шум
стоял страшный. Я быстро зашел сзади, сильно ударил его в пах, подхватил и
перебросил через ограждение. Он потерял сознание, и мы сдали его полиции. На
следующий день нам сообщили, что этот тип вроде бы умер в больнице. Но лично мне
никто вопросов не задавал, а совесть моя чиста.
В общем, поработал я со многими знаменитостями, и
много чего происходило во время этой работы. Но результат на лицо – все мои
клиенты живы-здоровы. Да и я тоже.
 В мире кино, в своем жанре, я
ни с кем не конкурирую. Как гласит основной принцип боевых искусств – надо
бороться с собой а не с другими. Я хорошо отношусь к Ван
Дамму – он сделал отличную карьеру и прекрасно
смотрится на экране. Я очень уважаю Джеки Чана – он большой мастер кунг-фу,
очень изобретателен в том, что касается кино, выдумывает и исполняет лично
невероятные трюки. Я искренне люблю Чака Норриса – и как личность, и как
мастера. Вспоминаю как в первый раз приехал в Америку: я был тогда в прекрасной
форме, но после трехчасовых тренировок в доме Чака чувствовал себя выжатым
лимоном. Однажды мы решили заняться с ним дзю-дзюцу у одного знакомого
специалиста, и Чак, придя в его зал, снял свой заслуженный черный пояс и надел
белый ученический. Он не постеснялся признать, что великий Чак Норрис чего-то не
знает и хочет чему-то научиться. Мы до сих пор дружим, хотя после съемок
“Октагона” я несколько отдалился от него – не хотел, чтобы кто-то думал, будто я
нахожусь рядом с Чаком ради возможности получить работу (а таких людей в его
окружении всегда было много). Потому-то я и уехал в Гонконг – чтобы сделать все
самому.
 Я хорошо знаю Стивена Сигала
и отношусь к нему с огромным уважением. Мы
познакомились в 1978 году в Японии – он тогда сводил меня на закрытую для
посторонних тренировку борцов сумо. А особенно мы сблизились после того, как
Стив появился в Голливуде, где он сначала открыл свою школу, а потом сделал
головокружительную карьеру в кино. Я слышал, что существует вражда между ним и
рядом других актеров, играющих в фильмах о боевых искусствах, что многие считают
его грубым, наглым, самоуверенным типом. Может это и так. Но будь Сигал другим,
он бы вряд ли достиг своего нынешнего положения, на мой взгляд, для того, чтобы
добиться успеха, надо быть о себе очень высокого мнения, надо любить себя.
В последнее время я не так уж часто бываю дома,
но, когда приезжаю и есть возможность посмотреть хорошие кикбоксерские бои –
прихожу всегда. Мне нравится кикбоксинг, потому что он реален, здесь бьют
всерьез. В молодости я прославился тем, что не обозначал в поединках удары, а
наносил их по настоящему – мы ведь дрались голыми руками, без протекторов, так
что можно представить, что это были за бои.
 Я признаю, что попал в кино благодаря
каратэ. Однако стал актером благодаря умению играть. В той же Австралии есть
тысячи людей, способных демонстрировать классную технику. Но, в отличие от них,
я умел не только красиво бить, но и красиво получать удары. Получать так, что
мой экранный соперник выглядел суперменом, даже если был полным
профаном.
Я никогда не имел ничего против нескольких
синяков и шишек, тем более, что на съемках моему противнику достается от меня
куда больше, чем мне от него. Но на экране, разумеется, этого не
видно…
|
